Она чем-то напоминала мне бывшую школьную учительницу, но не злобную кикимору, с уроков которой хотелось сбежать, а добродушную, любящую, способную объяснить все на свете. От ее полной фигуры, от очаровательного лица, обрамленного вьющимися седыми волосами, веяло таким спокойствием, что рядом с ней я невольно расслабилась. При этом во всем ее существе чувствовалась нескрываемая гордость: она, как и Никита, ценила свою работу и была рада находиться здесь.

— Это Анастасия Васильевна, — представил ее Никита. — Все, передаю тебя в ее чуткие руки, а мне нужно бежать!

Не дожидаясь моего ответа, он и правда куда-то рванул, оставив меня и мою провожатую в огромном пустом холле. Мне от этого стало неуютно, но Анастасия Васильевна поспешила сгладить неловкий момент.

— Не бойтесь, дорогая, все будет хорошо. Вы, вероятно, волнуетесь из-за того, что у вас нет опыта.

Получается, кое-кому Мартынов все же сообщил подробности моей биографии!

— Не без того, — признала я.

— Ничего страшного, опыт приходит, это дело наживное. Зато у вас есть энергия юности, и, если вы полюбите свою работу и будете посвящать ей всю себя, этого будет достаточно.

Давайте я быстренько покажу вам дом — сначала основные комнаты, а потом вы здесь освоитесь.

Тут и правда было, на что посмотреть. За последние месяцы я привыкла к маленьким тесными квартиркам, иногда — очень темным, захламленным, грязным настолько, что я никак не могла отмыть их за отведенные мне графиком часы работы. Я даже научилась не замечать витавшие в них запахи, из которых самым безобидным был запах лекарств.

Поместье заметно отличалось от того мира. Здесь было светло и свежо, все вокруг дышало чистотой, мебель, стильная, очень дорогая, никогда не загромождала пространство, она, как и все вокруг, лишь служила удобству живущих внутри людей. В каждой комнате царил свой аромат, заданный роскошными букетами живых цветов, а возле кухни витали дивные запахи блюд, которые я никак не могла узнать.

Моя комната и вовсе была выше всех ожиданий. Она оказалась не слишком большой, но более чем достаточной для меня — меня, привыкшей к сырой норе коммунальной квартиры! Здесь стояла винтажная ореховая мебель, а кровать под воздушным балдахином и вовсе привела меня в восторг. Большую радость во мне, пожалуй, вызвали только огромные створчатые окна, выходящие на тот самый сад, который так восхитил меня.

Я вдруг поняла, что если бы я решила представить себе комнату мечты, то она выглядела бы именно так. Это было место, в котором хотелось просыпаться каждое утро и предвкушать грядущий день, а не смотреть на него с легкой опаской. Среди этого великолепия мой чемодан как-то терялся, казался неуместной деталью, которую хотелось поскорее убрать.

— Вам здесь нравится? — осведомилась Анастасия Васильевна.

— Очень!

— Рада это слышать. Да я по глазам вижу, что вам нравится — у вас очень выразительные глаза, Августа, это признак честной души. Вы поможете этому дому остаться таким же светлым и великолепным, но самой вам трудиться над этим не придется. Ваша задача — обнаружить проблему или задание и сообщить об этом кому-то из персонала. Если, например, проблемы с чистотой, сообщайте мне, я руковожу прислугой. Если проблемы на кухне, говорите с шеф-поваром, он там за все отвечает. У нас есть механики, охрана, садовники — весь штат, необходимый для такого большого хозяйства. Вы ничего не делаете сами, душа моя, и я надеюсь, что ваши ручки скоро заживут.

Я инстинктивно спрятала руки в карманы байки, хотя, очевидно, для этого было слишком поздно. Про маникюр я давно позабыла, и дело тут даже не в деньгах: просто когда постоянно ухаживаешь за больными людьми, убираешь, моешь, готовишь и так далее, ногти приходится остригать очень коротко, а кожа становится грубой и воспаленной.

Да я и без Анастасии Васильевны понимала, что я пока смотрюсь неуместно в этом доме — со своими гусиными лапками вместо рук, старыми кедами и заношенными джинсами. Но ничего, я это исправлю!

— Главные сложности в вашей работе, как я вижу, две, — продолжила Анастасия Васильевна. — Первая — быть достаточно расторопной и внимательной, чтобы первой отмечать и находить проблему. Вторая — быть достаточно дипломатичной, чтобы заставлять людей работать, не обижая их. Вы должны как можно реже обращаться к хозяину. Этот дом отныне ваша забота, не его!

Она что, тоже называет его хозяином? Какая дурацкая традиция! Я ей точно следовать не буду, не дождутся! Я пока еще не знала Гедеонова, но из-за того, что он объявил себя хозяином, мне и самой не хотелось лишний раз пересекаться с ним. Но раз именно это — одна из основных моих задач, все не так уж плохо, правда?

— Теперь пойдемте, я покажу вам сад.

Вот этого я и дожидалась!

Я безумно люблю растения, всегда любила. Мне рядом с ними спокойно, я их знаю, чувствую, понимаю. Мартынов раскопал, что я работала в цветочном магазине, и сразу же решил, что я уныло стояла за кассой. Хотя чего еще ожидать от такого сноба, как он? А ведь я была там флористом — я училась этому! Если честно, такое занятие было мне куда ближе, чем профессия экономиста, которую я изучала в университете.

Клиенты меня любили, руководство было в восторге, но этого оказалось недостаточно, когда со мной случилась беда — они побоялись, что мои неприятности распространятся на них, и вышвырнули меня на улицу, как какую-то собачонку. С тех пор у меня не было ни времени, ни возможностей наслаждаться красотой цветов.

Но этот сад определенно готов был вылечить мою душу. Здесь все было просто роскошным: каждое дерево, каждый куст, каждый цветок, даже самый маленький. Земля оказалась щедрой, погода — великолепной, и сад с готовностью дарил свое цветение людям, ухаживавшим за ним.

Впрочем, еще до того, как мы добрались до сада, я отметила, что по одну сторону дома находится большая парковка, по другую — изящный бассейн неправильной овальной формы, делающей его похожим на озеро. Интересно, можно ли мне плавать в нем, или это только для владельца дома и его гостей?

Я хотела спросить об этом Анастасию Васильевну, но позабыла обо всем на свете, когда мы все-таки добрались до сада.

Его естественной границей служила каштановая аллея. Деревья здесь были старыми, разросшимися, но вовремя подстриженными, а потому сохранившими правильную круглую форму. Они уже покрылись молоденькими листиками — такими нежными, что они казались светящимися. На ветвях сформировались грозди бутонов, которым очень скоро предстояло стать разноцветными свечами.

С одной стороны от аллеи раскинулся розарий — разные виды царских цветов, удивительным образом дополняющие друг друга. За ними просматривалась белая ажурная беседка, в которую мне отчаянно хотелось попасть, но сейчас было не до того. Анастасия Васильевна, привыкшая к этой красоте, не собиралась останавливаться, чтобы полюбоваться кремовыми лепестками цветов. Она шла по саду армейским шагом, то и дело бросая мне пояснения: